Как-то принято отдавать первенство в трофейной охоте на бурого медведя Камчатке, Приморью, Сахалину. Может, и к лучшему. Колыма, освященная дыханием студеного Охотского моря, простерлась самой крайней землей северо-восточной оконечности великого азиатского материка. Вечная мерзлота вызволяет здесь из себя останки мамонтов и гигантских носорогов, а недра с трудом отдают капельки древнего солнца - золото, истекая агатовыми каплями, не знающими себе равных на всей земле. Русский Клондайк и планета одиночества и белого безмолвия, над которыми и сейчас струится дыхание Вечности. Суровые безлюдные пространства Колымы, становящиеся гибельными для всего живого зимой, в короткие летние дни вспыхивают обетованностью заповедной красоты, многоцветием скромных бриллиантов озер, расплетая полноводные ожерелья изумрудных рек, что устремляются к Северному Ледовитому океану. И над всем этим величием царствует бурый медведь Колымы. Он великолепен. Ладно скроенный колымской землей, крепко сбитый в округлый ком, преобладающий в бурых и черных оттенках, грозный в своей дикой звериной величине.